Воины Зоны - Страница 21

- Есть еще кто-нибудь? Их трое оставалось!

- Нет, эти последние были!

- Уверен?

- А то!

Покинув кабинет, я спустился по лестнице, вышел на крыльцо. Лабус, стоя вполоборота ко мне, нагнулся и поставил пулемет на гранитные ступеньки. Повернул голову, кивнул. Взгляд у него был отстраненный какой-то. Сутулясь, я прошел мимо, спросил на ходу:

- Где третий?

- У караулки валяется, - сказал он, шагая следом. - Я его первым подстрелил, а эти двое ушли в мертвую зону. И патроны у меня кончились. Ты вовремя появился.

Я остановился на крыльце. До того хотел бежать к Марату с Большим и Захаром, надеялся еще, что может живы, может, ранены только, но вдруг понял, что означает странный голос и будто бы равнодушный, а на самом деле потерянный, пустой взгляд Кости - понял это и тяжело сел на нижнюю ступеньку. Спросил на всякий случай, точно зная, какой ответ услышу:

- Что с ними?

Он сел рядом, не глядя на меня, покачал головой. Я достал пачку сигарет и закурил. Затянувшись, спросил:

- Как оно было?

Меня охватила апатия, хотелось лечь прямо на ступенях и закрыть глаза.

Он долго молчал, потом стал рассказывать:

- Большого стрелок со второго этажа завалил. Ты его грохнул потом, да? Я так и понял. Если бы не Большой, я не успел бы до пулемета добежать. - Голос у Лабуса был ровный, он смотрел прямо перед собой и мял пальцами ремень стоящего рядом «Миними». - Помнишь, Большой Давыдову башку свернул, а тот перед тем очередь пустил, когда Айдар на него наскочил? Так вот, та очередь и Захара задела, и Марата. Хорошо у Давыдова патронов в магазине немного было, а то бы и на нас с Большим хватило. Потом Большой залег, схватил снайперку. Я - пулемет. Уже тогда ясно было, что Марат с Захаром мертвы. Ты в штаб этот убежал, Большой снял того, что на третьем этаже засел. Мы решили, со вторым ты разберешься. Стали прикрывать друг друга, отходить к штабу. У меня вышло, а Большой… Он мишень покрупнее меня, попасть легче.

Я докурил и щелчком отправил сигарету в урну под крыльцом.

- А беспилотник?

- Не знаю, я даже не видел, когда он улетел, все так закрутилось… - Костя поднялся и пошел прочь от крыльца.

Я встал, присел несколько раз. Слабость разливалась по телу, в голове было пусто. И опять немного ныло в затылке.

- Надо их похоронить, - сказал я, догоняя его.

Костя поднял за лямку рюкзак, закинул на плечо. Я поискал глазами свою пику, не нашел. Куда же она отлетела…

- Сейчас прикинем… Давай, Леха, на той аллее, слева от штаба. А? Хотя вообще, ты ведь знаешь, ну…

Он замолчал, но я и так понимал, что Лабус имеет в виду. Не положено хоронить погибших прямо на месте боя или неподалеку. Преследователи позже все осмотрят, выкопают трупы, прикинут состав и возможности уцелевших - это может помочь им быстрее найти и уничтожить нас. Все так, но правила касаются идеальной войны, а реальность всегда свои коррективы вносит. Мы - в Зоне. Здесь все иначе.

Я бросил чужую винтовку и поднял с асфальта свою «М4». Сунул в рюкзак несколько магазинов, которые забрал у одного из убитых спецназовцев. Костя пошел к лежащим на дороге грушникам, ему тоже нужны боеприпасы к «Миними».

Все тела стащили к крыльцу. Лабус сходил в караулку, снял две лопаты с пожарного щита, потом раскатал на асфальте комплекты химзащиты, и мы уложили на них мертвецов. Я взялся за лопату

- Надо копать.

- Давай вон там, - он указал на монумент погибшим во времена Великой Отечественной Войны.

- Хорошо… - начал я и не договорил, уставился на ворота.

Лабус схватился за пулемет. Бросив лопату, я застегнул ремешок шлема на подбородке и спросил:

- Слушай, мне ведь не кажется?…

Он покачал головой.

Рокот двигателя постепенно нарастал. Отчетливо донесся звук прогазовки, словно механик-водитель хотел резко пустить машину в разгон, пробуксовав на старте.

Мы быстро вышли к краю дороги и присели возле кустов, направив оружие в сторону ворот. Сквозь них въехала КШМка, которая стояла на подходе к войсковой части - та самая, вокруг которой расходилось сильное электромагнитное поле.

Что за черт?! Я даже приподнялся, вглядываясь. Машина медленно, тяжело вкатилась в ворота. Из откинутого люка механика-водителя выплескивался синий свет. Это аномалия там в кабине, что ли?

Каким-то чудом машина не зацепила створку, та по-прежнему висела на одной петле, углом упершись в асфальт. И вдруг я заметил ученого - а ведь оба забыли про него, напрочь забыли! Потому-то он и вылетел из головы совсем, что умудрился отползти в дренажную канаву у дороги.

И теперь научник махал нам рукой.

- Костя! - шикнул я, показывая на него.

- Вижу, вижу, Леха.

КШМка медленно тащилась от ворот к нам. Что-то очень зловещее и неприятное было в этой картине - я знал, что внутри никого, но не оставляла мысль, что там сидит пара скелетов, будто команда корабля-призрака, какого-нибудь «Летучего голландца». Может даже в фуражках или касках на гладких черепах…

Голова ученого в зеркальном шлеме ткнулась в траву, поднятая рука упала на бордюр.

Наши ПДА разом заверещали. Лабус вздрогнул, я чуть не подскочил, сердце забухало в груди. Отдернув рукава, посмотрели - у обоих одинаковое сообщение, одно короткое слово:

«ГОН!»

- Твою мать!

- Быстро к нему!

…Это мы выкрикнули одновременно. Вскочив, кинулись через дорогу к ученому. А бронетранспортер катился в нашу сторону, рокоча и набирая ход, внутри него все ярче разгорался густой синий свет, блеклые молнии били из люка механика-водителя.